ВОСКРЕСНАЯ ШКОЛА МЕЧТЫ
Я не преподаю в воскресной школе и вряд ли
буду этим заниматься. Педагогический университет я окончил
слишком давно и слишком плохо, чтобы иметь право говорить от
лица науки. А воспитанником воскресной школы был и того раньше.
Как родитель, я бы не стал критиковать чужое, не создав свое.
Потому буду высказываться максимально осторожно. Но воскресные
школы есть почти в каждом храме. Скажу честно, при взгляде
извне, они производят на меня несколько тягостное впечатление.
Все эти стенгазеты про паломнические поездки и колядования,
рассказы о преподобном Сергии Радонежском, рождественские и
пасхальные спектакли и прочее вызывают у меня скуку и зевоту…
Мама отправила меня креститься в десять лет, и походить в
воскресную школу я успел где-то года четыре. Сидел на уроках,
участвовал в самодеятельности. Даже однажды умудрился сыграть
Морозко на какой-то елке, где присутствовал приснопамятный
Патриарх Алексий II. После окончания представления Его
Святейшество прошел за кулисы, где, раздавая артистам подарки,
высказал неудовольствие качеством моей игры.
Вообще-то, я был любознательный мальчик с хорошей памятью, легко
запоминал материал. Но получаемые в воскресной школе знания
ровным счетом никакого насущного интереса у меня не вызывали. Да
и никакой связи с реальной жизнью не имели. Я знал Ветхий Завет,
как знают сказки, знал чинопоследование всенощной и литургии,
как знают таблицу умножения. Что мне делать с этой информацией
за пределами класса, я решительно не представлял. Преподаваемое
богословие было интересно, я вообще любил хитрые умозрительные
схемы. Но оно, опять же, не поясняло, зачем мама требует
присутствовать на длинных скучных богослужениях, почему иногда
нельзя есть то и это, ради какой святой загадочной цели я каждый
вечер рассказываю по молитвослову иконам: «…яко свиния лежит в
калу, тако и аз греху служу».
Я с огромным интересом общался с одноклассниками по воскресной
школе, с некоторыми дружу до сих пор. Мне жутко нравились
внеклассные мероприятия – походы, поездки, общие чаепития. Но
занятия я воспринимал как почти всякий школьник, как непонятно
зачем происходящий процесс. Я готов был во все это играться, как
играются малые дети, благо никто меня ни за что не собирался
наказывать, но и ответы на возникавшие тогда у меня тогда
вопросы воскресная школа мне не давала. Радовало меня не то,
чтобы было в процессе специфически церковного, а скорее
наоборот, то, что было там вполне общечеловеческим – веселая
«тусовка», игры, общение.
Отношения с Богом строились наподобие отношений с директором
школы, несущим жуткую опасность, но которого можно задобрить
каким-то абсурдным «правильным поведением». Я не видел, как
можно приложить к своей жизни заповеди Евангелия, хотя к
четырнадцати годам знал его практически наизусть. Я не понимал
смысла Исповеди и Причастия, хотя мог поведать о них близко к
тексту учебника, по которому нам о них рассказывали. Может быть,
это проблемы конкретно мои, моей собственной головы и более
ничьей. Но я опасаюсь, что мои дети на меня похожи, и им также
будет непонятно, зачем заучивать Символ Веры.
Спустя двадцать лет я отец пока двоих детей, двух девочек. Мне
кажется, пришло время пофантазировать, в какую воскресную школу
я бы их захотел отдать.
Научить отличить преподобного Сергия Радонежского от святителя
Николая Чудотворца я могут и сам. И читать по-славянски тоже.
Поэтому формат школы, в которой учился я, нам вряд ли подходит.
Зато я бы отдал их туда, где им смогут показать, как их вера
связана с их жизнью. Мне бы хотелось, чтобы это не было местом,
где дают знания, а местом, где люди способны транслировать опыт
своей жизни во Христе детям. Опыт Любви, опыт радости, опыт
честности. А не только опыт послушания и внимания авторитету.
Надо иметь в виду, что дети верующих родителей – контингент
особый. Слова о Боге они слышали дома столько раз, что вызвать
доверие или уважение Нему одним «пафосом» мало. Практически
невозможно. Они уже, как правило, прошли суровую школу
родительских запретов, знают, что им нельзя многое (а детям из
других семей можно). И требуют от них намного больше, чем от их
менее религиозных сверстников. Детям из верующих семей подчас
мало логичных стройных ответов – они слышали их от родителей, и
просто в силу возраста не согласны с ними. Они умеют обманывать,
притворяться или идти против родителей напрямую.
Педагог в воскресной школе, особенно у подростков, ближе по
своему занятию к миссионеру или священнику в тюремном служении,
нежели преподавателю духовной академии. Вот почему его задача –
показать детям Христа. Ни больше, ни меньше. Убежден, что
воскресная школа должна отличаться от обычной. Здесь дети должны
освоить не отвлеченную информацию, а уроки жизни. И поэтому в
воскресных школах так важны занятия по милосердию. Если храм –
это место, где происходит нечто важное и насущное, то и
воскресная школа должна учить важному и насущному. Пусть даже не
религиозному, а хотя бы психологическому. Например, что и как
возможно сделать ребенку, чтобы в семье было меньше скандалов.
Или как себя вести с одноклассниками, которые тебя не принимают.
Таких проблем и таких тем в жизни каждого – миллион. Я бы с
радостью отдал детей туда, где они смогут обсудить этот миллион
проблем, например, отношения с папой, в честной и спокойной
обстановке, в присутствии взрослого, которому я доверяю, в том
числе, как человеку религиозному.
По какой-то загадочной причине взрослые считают, что у детей не
бывает религиозных переживаний. Это не так. Дети гораздо
чувствительнее взрослых, для них мир потусторонний, скорее, «сам
собой разумеется», им не надо напоминать себе, что Бог есть. И у
них должна быть возможность говорить об этом хоть где-то, кроме
исповеди, когда ты стоишь в положении «больного и виноватого».
Например, моя старшая дочь, семилетка-первоклассница, регулярно
читает мамину Библию. И она ни с кем не делится прочитанным, не
обсуждает его, хотя по лицу видно, что она как минимум не
забывает прочитанного. Что происходит в ее красивой голове,
какие там проносятся вихри? Я не знаю, и очень волнуюсь.
И если бы я знал, что в воскресной школе есть человек, который
понимает, что происходит с моим ребенком и что с этим делать, я
бы отдал Соню на обучение, не задумываясь. Но в школе, в которой
я учился, разговор о своих переживаниях, тем более религиозных,
считался неприличным, а ребенок должен был усвоить, что его
добродетель заключается главным образом в почитании родителей,
понимаемом во многом, как «не отсвечивай».
Что касается внешних форм, то более уместной для воскресной
школы мне кажется система наподобие скаутской, хотя и она
излишне формализована. По форме я бы предпочел, скорее, детский
или подростковый клуб, нежели классно-урочную программу. Ведь в
воскресенье хочется больше движения, разговоров о важном,
организованных игр, звучного пения, веселых танцев,
увлекательного спорта, совместных дел – как можно меньше
давления на мозг, и без того перегруженного русским языком и
математикой.
Хорошо, когда воскресная школа больше походит на летний лагерь,
чем на школу. Здесь должно быть весело и интересно, а не только
важно (с точки зрения взрослых) и полезно (с точки зрения их
же). Здесь не страшно быть самим собой. Попросту говоря, я бы
отдал своих детей в воскресную школу, в которую мне хотелось бы
ходить самому.
Владимир Берхин, президент
Благотворительного фонда
«Предание»
P.S. Спасибо моим преподавателям воскресной школы:
Ольге Николаевне, Вере Алексеевне, Сергею Львовичу, Георгию
Кирилловичу, Елене
Кирилловне и всем, всем, всем остальным!
Оригинал статьи на сайте
Илиинского прихода
начальная страница
|
